Наливается золотом закат, как густой корабельный ром.
Этой осени поздней горький хмель
Приближает январскую метель,
Что так красит твои виски, неприкаянный странник.
Сколько продано смеха ни за грош и проклятий слетело с губ.
Сколько стоптано кожаных подошв и расплавлено медных труб.
Сохранила ли гордость прежний цвет
На полотнищах Пирровых побед,
Не черны ли они, как гнев, не белы ли они, как правда?
Кровь смешается с порохом в пыли, прокричит капитан: "Отбой!".
И потянутся клином журавли над дорогой прошедших войн.
А дорога сквозь мяту и полынь
Убегает в безоблачную синь,
За которой твой старый дом – ты оставил его открытым.
Отобьют звонари девятый час, разольется по кружкам эль.
К толстой Берте вернется верный Ганс и согреет её постель.
Воротится корабль, что сел на мель,
Будут окна распахнуты в апрель,
А за окнами белый дым зацветающих вишен.
Так зачем ты клянёшься прежним днем и спасаешь пробитый флаг?
Сыты до смерти сталью и свинцом, cпят союзник, и друг, и враг.
Отгремели повозки в колеях,
Горек вкус пораженья на губах.
Горьким соком истёк октябрь, научись у него смиренью.
Вертится, крутится мельница,Сегодня вечером видел радугу – огромную, в полнеба. Двойную, и выше ещё одна.
Стало быть, все перемелется.
Ветер промчится над берегом,
Дверь затворится за недругом,
Сталь оперения ястреба
Вспыхнет в закатных лучах.
А ещё завтра я таки выхожу на новую работу, где буду вкалывать, как
